В тихом, ничем не примечательном городке, где каждый знает друг друга в лицо, произошло событие, навсегда расколовшее размеренную жизнь на «до» и «после». Однажды поздним вечером, под покровом ночи, семнадцать детей, учеников одного младшего класса, словно по незримому сигналу, покинули свои дома и растворились в темноте. Их исчезновение было одновременным и абсолютно бесшумным – не осталось ни записок, ни свидетелей, ни малейших следов борьбы. Эта пугающая синхронность придавала случившемуся оттенок мистического ритуала, оставив в душах жителей леденящий ужас и множество неразрешимых вопросов. В опустевшем классе остался лишь один мальчик, чье присутствие на своем месте на следующее утро лишь подчеркивало зияющую пустоту вокруг. Почему исчезли именно эти дети? Почему он один был избран остаться? Эти вопросы висят в воздухе, отравляя его подозрениями и страхом. Прошел уже месяц с той роковой ночи, но полицейское расследование буксует на месте, не находя ни одной существенной зацепки. Дети будто испарились сквозь землю, не оставив цифрового следа в соцсетях, не попав в объективы камер наблюдения на окраинах. В этой давящей атмосфере безысходности и неведения отчаяние родителей постепенно перерастает в ярость и потребность найти хоть какого-то виновного. Их коллективное внимание все чаще обращается к фигуре новой классной руководительницы, появившейся в школе незадолго до трагедии. Ее спокойствие, немного отстраненная манера поведения и отсутствие собственной семьи в городе начинают восприниматься не как личные качества, а как зловещие улики. В умах горожан, охваченных горем, складывается пугающая мозаика: именно она, как человек, проводивший с детьми большую часть их дня, могла обладать тем необъяснимым влиянием, той властью, которая заставила семнадцать человек молча и организованно уйти в никуда. Неофициальные обвинения звучат все громче, превращая учительницу в изгоя и живое воплощение зла в глазах общества, в то время как настоящая тайна – молчаливая, глубокая и мрачная – продолжает хранить свою страшную тайну, оставляя город в плену догадок, где граница между реальным преступлением и порождениями отчаявшегося воображения становится все призрачнее.